Жаргон и приметы

Не по алфавиту, лень располагать.

Заправка - обед
Баян - у наркоманов это шприц. У нас кардиограф. Уж очень он, лежащий в сумке, напоминает сей инструмент.
Тамагочи - это может быть и пульсоксиметр и глюкометр.
"Накинуть гирлянду" - снять ЭКГ. У некоторых кардиографов цветами помечены сами груши. Оттуда и пошло.
Ремки - реанимационная бригада
Дураки - психиатрическая бригада
Психи - см.выше.
Дети - педиатрическая бригада
Линия - линейная, т.е. врачебная бригада.
"Работать по Фе" - в специализированной бригаде нет врача, только фельдшер(а)
Отдуплился, зачехлился - больной умер.
Гавнезия - Магния сульфат. Магнезия
Горячий укол - см. выше
Дроп - дроперидол
Фурик - фуросемид
"Заряжай банку" - приготовь систему для внутривенных вливаний.
Товарищ Ящиков - терапевтическая укладка
Рыжий Ап - она же. Услышано от московских скоровиков.
Символ власти, коробочка счастья - футляр от военной аптечки АИ-1, приспособленный под хранение наркотических, сильнодействующих и остродефицитных препаратов. Хранится сотрудниками, как правило, во внутреннем кармане жилета, для надёжности заколотого булавками.
"11 тапки", "поехали на тапки" - бригада получила вызов, закодированный 11Т что значит "без сознания на улице". Чаще всего это спящий бомж.

Приметы.

- Если надеть перчатки на заведомо нехороший вызов, вроде описанного выше 11Т - скорее всего пьяное тело проснётся и уйдёт до приезда бригады. И ведь реально работает!

- Никогда, ни в коем случае нельзя желать коллегам спокойного, хорошего, удачного, тихого и подобного дежурства. Рискуете получить в ответ ненавидящий взгляд и пожелания скорейшей смерти.

- В приёмных отделениях есть примета. Если поставить к входной двери тапочки, то "скорая помощь" не будет беспокоить.

- В отделение залетела птица - кто-нибудь умрёт. Не знаю, связи не замечал. Но утверждают что так.

Пока что всё.

---

Сотрудник 10428

Ночь. Курилка. На скамейке расположились врачи, фельдшера, водители и пара санитаров. Глубоко затянувшись сигаретным дымом, разговор начал врач-кардиолог.
- Вот идёшь, бывает, по улице днём. Смотришь на людей. Лица. Умные вроде бы. В глазах даже проблеск интеллекта. а приходишь на дежурство - долбоёб на долбоёбе и долбоёбом погоняет! Как так?!

А ведь прав он, чёрт побери. Что происходит с людским мозгом после того как они набрали заветные две цифры и услышали: "Бригада выехала, встречайте!"?

*******

Столбик термометра застыл ниже нуля где-то градусов на тридцать. Ветер вместе с колким снегом заползает за воротник куртки. Пальцы, сжимающие ручку оранжевого ящика, деревенеют. Кардиограф замерзает. Это значит что мы изведём десятки метров плёнки, прежде чем он согреется и начнёт писать что-то вразумительное и разборчивое.
Мы стоим у подъезда уже минут десять. Домофон, при наборе на нём номера нужной квартиры выдаёт "PAY". Не изволили заплатить, суки. Три часа ночи, будить соседей не комильфо. Фельдшер, глухо матерясь и покашливая, набирает номер диспетчерской.
- Девочки, это бригада! Соедините с третьим столом! Ага... Да... это бригада 87, домофон не работает! Позвоните на адрес, пусть откроют, мы тут скоро окоченеем!
Второй фельдшер вздыхает, отбивая зубами дробь.
- Однажды, в студёную зимнюю пору, примёрзла лошадка пиписькой к заборуууу...

Минуты через три дверь открывает недовольный мужчина, закутанный в тёплый халат. Морщится, хочет что-то сказать, но его прерывает старший бригады.
- Мужчина! Вы что, очумели? Почему бригаду не встречаете?! Так вы нас ждёте?!
Ошалев, видимо, от нашего внешнего вида и, особенно, от сверлящего взгляда трёх пар глаз он бормочет:
- Так нас телефон спросили когда мы звонили. Мы думали что вы, когда приедете, нам позвоните или СМС пошлёте.
Мы не нашлись что ответить.

********

Каким бы убеждённым атеистом я не был, но есть, есть в этом мире проклятые места. Кошмаром нашей, отдельно взятой подстанции, является ночной клуб "Эльдорадо", что расположен в ККТ "Космос". То и дело, в предрассветных сумерках, краем уха слышишь слова, срывающиеся с уст врачей и фельдшеров, получивших вызов "Именно туда, ну ты понял."
- Сжечь. Нахуй.
- Я отвечаю, там врата ада замурованы.
- За что?!
- Опяяяять...
- Ну почему мне?!

И бригада едет. Скрипят колёса, гремят носилки, готовые принять на свою спину облёванное, избитое, матерящееся тело. Бригада натягивает перчатки, молясь всем медицинским богам: "Асклепий, Гигея и Панакея, а так же все боги и богини которых я помню из клятвы Гиппократа! Пусть это тело очухается и уползёт до нашего приезда!"

Не люблю вызовы в общественные места. Куча пьяных, разгорячённых зевак, неадекватных и порой агрессивных.
- Эй, ну куда, э?! Вон он тут!
- Cлышь бля, где вас, суки, носит?
- О, приехали, ахаха, доставай телефон, снимааай, гыыыы.
Тело лежит, мирно посапывая и обнимая фонарный столб.

- Слава, ты уже нашатырку подготовил. А? Давай.
Под носом пару раз, по вискам потереть. И доктор отскакивает, наученная горьким опытом.
- ЭЭЭэуууххх бляяяя! Аааапчхиии!
- Просыпаемся, просыпаемся!
- Чё надо, э?
- Нам - ничего. на что жалуетесь?
Долгие расспросы, выуживание информации о прописке и вообще фамилии имении и отчестве. Не отказался, едет с нами в наркологичку. Печально. В машине проснулась борзость.
- Э, вот ты, сучёнок!
тычет в меня ладонью.
- Руки убрал!
- Чё? ты знаешь кто я? Тиии сужииил?
- Что? Служил? Нет.
- А! Сучёнок, вот послужи в армии, тогда будешь мне тут эта...
- А что я? Сиди спокойно.
- Что? тебе чё надо? Телефон мой? Деньги? На!

Жирная, пьяная туша. Весь в пожухлой траве и пыли. Это сильно контрастирует с кислотно-зелёной футболкой "Rich & Beautiful". Глаза блестят, еле держится на своей огромной заднице. Неуклюже размахивается и бросает в меня телефон, который ударяется о дверь. Следом летит Кошелёк, падая куда-то за носилки. Поднимаю всё его богатство.
- На, нахер мне это не надо.
- Неее, ты держи!
теперь телефон и кошелёк одновременно просвистели над моей головой и шлёпнулись на подножку.


**********

Ближе к полуночи дают вызов с поводом "рвота". Что за рвота, почему? Отравление, давление, синдром позвоночной? Приезжаем в шикарную двухэтажную квартиру в центре города. На огромной кровати лежит дама 56 лет отроду. Немного заторможенная, она расположилась на огромной кровати с ажурными одеялами и подушками.
- Что случилось? Что беспокоит? - привычно начинает доктор.
- Я сегодня. М... прибиралась.
- Угу...
- Я растения обрезала, листики там, всё остальное.
Действительно, квартира довольно плотно обставлена разными комнатными растениями.
- Ага, а что дальше?
Доктор начинает измерять давление.
- Ну я вот купила недавно кустичек. "Семейное дерево" называется, ну чтоб там детки были в семье... примета.
- Ага...
Доктор своим чутьём уже заподозрил что-то нехорошее.
- Ну я обрезала, обрезала. Отрезала кусочек и в рот. Разжевала, проглотила. И тут во рту зажгло, онемело всё. Потом рвать стало и живот сильно заболел.
Одновременно мы с доктором, сглотнув и округлив глаза, спросили:
- Зачем?!
Не знаю как мы умудрились не спросить вместо "зачем?" "Нахуя?!".
- Ну у меня котик. Он постоянно листики жуёт с растений. Я его так ругала всегда, но ведь то что котики кушают оно же экологически чистое, ну я и всегда за ним пробую. Полезно ведь!
- А котик ваш где?
- Так он умер четыре дня назад...

Далее были звонки старшему врачу смены, нам давали телефоны врачей токсикоцентра, мы созванивались с ними лично, спрашивали как быть и что делать. На другом конце провода удивлялись и говорили: "Везите. Вместе с кустом! Нам самим интересно! Ставьте отравление неизвестным растительным ядом и везите!". При этом со всех сторон телефонной трубки все пытались найти в интернете что это за растение и какова его токсикология. Ни-че-го. Обрезав кустик и упаковав его в полиэтиленовый мешок, мы поехали в токсикологию, где нас уже ждали.
Сёстры с удивлением рассматривали растение и приговаривали:
- Нет, ну бывает диффенбахию жрут, это видали, но такое...

Вышли из приёмника. Закурили. Ночь, тишина, теплый ветерок уносит вдаль клубы дыма.
- Алексей Алексеевич, я вот уже ровно год работаю на скорой. И ведь почти каждое дежурство не перестаю удивляться!
- Ровно год? Поздравляю. И вот что я тебе скажу. Я работаю уже двадцатый год. И это, по моему мнению, уже повод для вызова психиатрической бригады. И я до сих пор не перестаю удивляться! То ли ещё будет!
Доктор садится в кабину.
- Слав, у тебя табельный то какой?
- Десять, четыре, два, восемь.
- Ага. Ну всё, докуривай и поехали.

---

Про пьянство.

Лучше не открывать глаза. Не надо. Я знаю что будет. Мир расколется на две части, что-то тяжёлое ударит изнутри головы и поле зрения, всё так же поделенное надвое, унесётся куда-то вправо, вызвав приступ тошноты.

Сон ли это? Нет. Просто бессознательное состояние, потому что чувствуешь как через щель между шторами пробиваются лучи солнца. Вдруг в голове внезапно и неожиданно светлеет. Буквально на несколько секунд, которых хватает чтобы понять какое сегодня число, год, день недели. Хватает чтобы понять что такого рода пробуждение это норма уже пятый или шестой день.
Я точно знаю, буквально до минуты - когда "накроет", поэтому гоню прочь беспокойный сон. Может быть стоит сначала привести себя в порядок, сходить в ванную комнату, принять душ? Нет. Я уже вспомнил где оставил недопитое вчера. Сначала налить, залпом выпить часть того что осталось, почувствовать тепло и спокойствие, а так же полную уверенность в том что через несколько минут не начнётся кошмар абстинентного синдрома. А потом уже всё остальное.

Я выхожу из дома. Мои ботинки не начищены, на куртке, как я ни старался, остались следы вчерашнего возвращения домой и шорканья об побелку стен. В лицо ударяет свет, свежий воздух кружит голову до тошноты. Утро, чёрт его побери. Зато риск встретить соседей или знакомых чрезвычайно низкий. Хотя, всё равно идёшь опустив глаза, страшась встретится с кем-нибудь взглядом. Кажется что все на тебя смотрят, презирают, морщат лицо в пароксизме отвращения. И я бы понял.

Алкаш
Пьяница
Неудачник
Чтоб ты сдох
Очисти генофонд, умри
Я бы убивал таких как ты, если бы не статья

Лишь малая часть того что я слышал. Чаще в спину. Я продолжаю мучительный путь длиной в две сотни метров до магазина. Обвиняющий взгляд продавца, мятые купюры и мелочь, подсчитанная до копейки дома. Да что ты на меня так смотришь, зачем кидаешь сдачу на прилавок так, как-будто я сделал тебе что-то плохое?!
Выхожу. Ко мне движется человек в такой же дешёвой, со следами падений в подъезде куртке.
- Молодой человек, пожалуйста...
Выгребаю трясущимися руками мелочь из кармана.
- Понимаю, вот. Хватит?
- Спасибо...
- Да не за что.
- А может это, того?
- Нет, спасибо, я как-нибудь сам.
- А... ну, удачи!
- И тебе не хворать.

.... - Почему начал так пить? Когда? Ну скажем так, лет семь или восемь назад. Не помню. Почему? Этанол взял и пролился на очень благодатную почву.
- Я тебе сейчас вот этой штучкой по пальчикам повожу и скажу....
- Э...
"Доктор" тыкает ручкой, похожей на ту которой электрики проверяют наличие напряжения, мне по пальцам. Изредка загорается красная лампочка.
- Вооот. Видишь, у тебя с кишечником не в порядке всё, и с желудком, и с поджелудкой, похоже. Да и ууу, печень страдает!
Смотрю на неё очень внимательно, всем видом показывая что " Ну хватит, а?".
- Поняла. Ну что, прокапать?
- Да не надо, как-нибудь сам справлюсь.
Смеёмся.
Ну прокапаюсь я. Литр Рингера, поллитра физраствора с аскорбинкой. Фурик в конце через резинку болюсно. Панангин? Нет, спасибо, чуть не сдох на нём, давление уронил до 80/60...

Прихожу домой. Выпиваю. Смотрю в телефон, свою древнюю раскладушку. Входящих - ноль. Уже пару месяцев. Успокаиваюсь и ложусь спать. Хотя сном это назвать очень сложно.

---

Накануне.

- И в операционной всем стоять в парах и поглядывать друг на друга. А то падаете, как озимые...
Развею миф. Падают не от страха, вида крови и прочих интересных вещей, ставших уже обыденными даже к всего-то третьему курсу. Такого лично я не видел. Валятся в обморок из-за ужасной духоты, царящей в операционных. Куда там нам до кондиционеров и прочего. У нас, в великой стране в "высокотехнологичной медицинской помощью, доступной каждому" (так пишут в учебниках) - до сих пор используют стерилизационные коробки Шиммельбуша. Биксы. Те самые блестящие круглые штуки, из которых, как говорят, получаются хорошие коптильни для рыбы.

*********

В шоковый зал приёмного отделения ЦГБ номер N завозят пациентку с инсультом. Подключают к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Стоп. Я, конечно, привык уже к виду аппаратов РО-6 в 21 веке, этих огромных серых шкафов с мерно стучащей за окошком "гармошкой". Но то что я увидел было что-то, что я видел в фильмах про советских врачей-героев из 50-х.
Рядом стоит реаниматолог.
- Доктор, скажите, а это вообще что за аппарат? Я такие видел только в старых фильмах...
- Это РО-2. Годы выпуска я тебе не скажу точно, но кинематографа тогда, скорее всего, ещё не было, хахаха!

**********

Вечер в отделении. Всем перемерили давление, сделали назначения, надо проверить свёртываемость крови пациентам, которым идёт гепарин. Это такой антикоагулянт, т.е. вещество, снижающее "вязкость" крови. Для пациентов с инсультом это очень важно. И были бы тут лаборанты со сверхкрутыми приборами, но нет. Берётся палец пациента, протыкается скарификатором, на предметное стекло (как у советских микроскопов "Юный ботаник") капается кровушка и начинает меситься этим самым скарификатором с постоянным поглядыванием на часы. Как только "Потянулась ниточка", в гепариновом листе ставиться отметка времени. 21 век, Россия. ЦГБ.


**********

- А вот так, Слава, измеряется центральное венозное давление.
Врач реаниматолог кивает медсестре, та вынимает из пакета с физраствором капельную систему, соединённую с центральной веной, поднимает её вверх, и следит за уровнем жидкости в трубке. Когда жидкость в системе уверенно встаёт на определённом уровне врач хватает обычную школьную линейку и измеряет... Ага. 14 сантиметров. Запишите!

---

Восьмое марта.

Дверь нам открыл мальчик лет девяти. Запах перегара в квартире, хоть и относительно чистой, не оставлял сомнений - выпить тут любят. И часто.
- Здравствуйте! Мамочке плохо!
- Ну, давай, пойдём, посмотрим твою маму. Куда?
Белокурый мальчишка хватает фельдшера за руку и ведёт в комнату. Маленькая но уютная квартирка. Недавно сделан ремонт. Впечатление портят только бутылки водки, заботливо припрятанные за ножкой стола, пепельница за монитором ноутбука, ощерившаяся окурками и стаканы.
На разложенном диване, под одеялом, спит женщина. Около кровати, на одеяле, свернувшись калачиком, девочка лет пяти-шести в розовой пижаме.
Мальчик, аккуратно переступая через спящую сестру, забирается на кровать и начинает теребить мать за плечо.
- Мама! Мамочка! Врачи приехали!
Минуты через две женщина отрывает голову от подушки. Лицо, хоть и опухшее от возлияний накануне, но не потерявшее миловидности, выражает крайнюю степень боли.
Всё как по шаблону. Праздник, выпивали. Муж разозлился и, разгорячённый водкой, пнул женщину ногой в пах и в грудь. Несколько раз добавил кулаком по рёбрам сбоку. Фельдшер внимательно осмотрел пострадавшую и предположил перелом V-VIII рёбер слева.
- Едем в больницу?
- Так... я не знаю... а детей куда? Муж то ушёл.
- Я не знаю, вы решайте. Я предлагаю госпитализацию. Куда муж ушёл? Милицию вызывали?
- Он вот, в комнату ушёл, спать. Милицию нет, не вызывали.
Женщина стонет от боли, каждое движение для неё - мука. Со страдальческим выражением лица она подзывает жестом сына.
- Дима, Димочка, скажи папе что я в больницу еду, он же за вами проследит?
Дима послушно убегает в темноту соседней комнаты. Возвращается.
- Папа сказал что он спать очень хочет. И на работу он завтра тоже не пойдёт.

Фельдшер сидит и смотрит на происходящее остекленевшим взглядом. Он отец двоих детей. Такого же возраста как эти. Работает на две с половиной ставки. Полторы на "скорой" и ставка в медицине катастроф. Дома его видят крайне редко. Что-то шепчет про себя. Прислушиваюсь.
- Убил бы нахуй....

Дима тем временем бегает по дому, собирая мамины документы, помогает ей одеться, заботливо застёгивает сапоги. Не переставая разговаривать с уже проснувшейся сестрёнкой.
- Машка, ты не волнуйся! Я с тобой сегодня посижу. Во что будем играть, а? Мама, и ты не волнуйся! Сейчас поедешь с докторами в больницу, тебя вылечат! А я за Машей прослежу! Да, Маша?
Маша кивает головой, потирая сонные глаза.

Эх. Дима, Димка, Димон. Ты, со своими неполными девятью годами, сегодня единственный настоящий мужик. Нет, не мужик. В этом слове есть что-то неприятное. Ты - настоящий мужчина.

---

Почему так долго.

- Вы из Москвы или из Ленинграда ехали? Мы вас уже час ждём!
В одной руке здоровенный оранжевый ящик, уже изрядно побитый об углы тесных квартир, в другой папка с документацией. Смотрю в карту вызова. Принят в 00:34, передан бригаде в 01:14. Сейчас 01:22. Если вычесть три минуты, потраченные на попытки дозвониться по неработающему домофону, отзвон старшему врачу, подъём на пятый этаж - мы приехали за пять минут. Но они всё равно недовольны. Они не знают специфики нашей работы, они не знают различия между "время принятия вызова" и "время передачи вызова выездной бригаде". Для них мы пили чай. Или спали.

Объясняю. Можно сказать жую и стараюсь положить вам пережёванное в то отверстие на голове, в которое вы едите. Есть город Екатеринбург. В нём живут люди. Почти полтора миллиона человек. И они болеют. Кто-то с похмелья, а кто-то так что гормоны, допамин, лазикс и "Вова, врубай люстру и с сиреной в семёрку!".

По стандартам организации скорой и неотложной медицинской помощи, придуманным ещё при царе Горохе, когда трава была зеленее, солнце светило ярчее и пиво было вкуснее, на 10 000 душ населения положена одна бригада скорой медицинской помощи. Путём несложных арифметических вычислений можно выяснить что нашему городу для нормальной работы СМП (по меркам советских чиновников от здравоохранения) нужно 140 бригад.

А сколько их на самом деле? Где-то 80-90. Официально. Работают реально в лучшем случае 70. Почему?

1) Машины. Да, старые добрые Газели. Провонявшие бензином, скрипящие, громыхающие на каждой маленькой кочке, разваливающиеся буквально на ходу. А на ходу они только благодаря энтузиазму водителей, о которых ниже. И это чудо отечественного автопрома работает в режиме 24/7/365. Поэтому часта ситуация когда бригада есть - машины нет. Машина на ремонте. Очередном. Четвёртом за неделю капитальном. Помнится, стояли у приёмника одной из больниц. Мимо проехал эвакуатор с гордой надписью на борту: "Скорая помощь". На мой удивлённый вопрос фельдшер ответил: "С нашим автопарком личный скоропомощной эвакуатор это не роскошь, это необходимость!"

2) Водители. Таких водил ещё поискать надо. С помощью такой-то матери, подручных средств (вот не шучу, однажды с помощью куска ветки с куста) и технарской смекалки они способны воскресить "Газла" в, казалось бы, безнадёжных случаях. И их не хватает. У них безумный график. Смешная зарплата. И работа без права сна. Если бригада ещё может покемарить когда едет в больницу у чёрта на куличках, они - нет.

3) Нет врачей. За пять лет на нашу, отдельно взятую подстанцию не пришло ни одного врача. А за то недолгое время что я работаю (чуть больше шести месяцев) ушло уже трое. И ещё собираются уходить. Причём уходят те кто проработал 20 и более лет. Нищенская зарплата, огромные требования, унижения от вызывающего быдла (ага, и про него отдельно будет ниже), жалобы, кляузы - не выдерживают.

4) Самое любимое. Про дражайщих наших вызывающих.Для начала: Мюнхен. население почти такое же как и у нас. Сколько бригад скорой помощи в этом славном немецком городе? Десять. И ведь прекрасно справляются, и приезжают через пять или даже меньше минут. Как так?! А ездят они только на ДТП, Пожары, падения с высоты и прочие тяжёлые случаи. Скромные бюргеры просто не могут себе представить как можно позволить себе вызвать "скорую" на:

- Отёк палец на ноге
- Девять дней бухал теперь не могу заснуть
- Температура у ребёнка пятый день, никуда не обращались, сделайте что-нибудь чтоб не орал
- Температура 37,2 у парня 25 лет. Второй день.
- Лежит пьяный около магазина, заберите куда-нибудь. Воняет же, БОМЖ.
- Мне приснилось что у меня аппендицит
- Вот тут как-то кольнуло внезапно, и ощущение что круглый камень провалился в печень. В пять утра.
- У него постоянно голова болит. Месяца так три. К неврологу обращаться? А зачем? Вы что, укол чтоб "всё прошло" не сделаете? Нормааааальнааая у нас "скорая!"
- Мне показалось что он как-то невкусно пукнул (реально педиатры рассказывали, ездили на такое)
- Съел градусник (охренели когда вызов получили) На самом деле ребятёнок держал градусник во рту. Маме показалось что укусил и там "что-то хрустнуло". Термометр цел.
- Сидит пьяный на остановке. БОМЖ
- Лежит пьяный на остановке. БОМЖ.
- Лежит пьяный на стадионе такой-то школы. По приезду никого. Бригада полчаса искала лежачего. Уже ушёл. Вызывающих, ясен пень, и след простыл. Давно.
- Лежит пьяный на лестничной клетке. По приезду: "Ну заберите его куда-нибудь, а? Ну дебильно он тут ВЫГЛЯДИТ."

А знаете сколько звонков поступает на "03" в сутки? Более полутора тысяч. В новогодние праздники переваливало за 2000 к пяти утра. Тем 60-70 бригадам просто не реально успеть вовремя на ВСЕ вызовы. А принимаются все без исключения.

---

Безразличие.

Люди. Достаточно сложно объяснить как это получилось. Пройти путь от инфантильной, иррациональной неприязни к окружающим до глухого, усталого и спокойного, с глупой улыбкой на лице - безразличия. Да, пройдя через этап безмерной, искренней, кажущейся должным любви к людям.
Благодаря тебе утихла боль, прекратилось страдание - и ты на небесах. Искреннее "спасибо" - лучшая награда. И вдруг в грязь. Лицом. И повозили твоей физиономией по этой жиже, ухмыляясь. Лежишь, униженный и удивлённый, а тебе добавляют плевком всё туда же.
Первый раз тогда напился на работе до беспамятства. Рыдал в санитарной комнате, размазывая сопли по лицу. Рыдал как первоклассница. Медсестра успокаивала, вытирала слёзы, а я говорил и говорил, путая слова, всхлипывая. Позорище.
Становиться злее и черствее, не теряя человечности - дорого стоит. Прощать, потому что другого выхода нет, да и не представляешь своим умишком другой - ещё дороже.
Не обращаешь внимания на оскорбления. Смотришь в чьи-то блестящие, пьяные глаза, задорные такие, с вызовом, и говоришь:
- Да, ты прав. Я хуже всех. Ненавижу себя. Вот как только смена закончится - пойду и удавлюсь.
Замолкают. Видимо, думают что так и сделаю?

Прощал измены. Куда и как он собирался изливать свой эякулят я знал с такой точностью, что микрохирурги прослезятся. Себя винил. Самоедством занимался. А зачем?
Они хоть раз о тебе подумали? Нет.
Тебе плакались, говорили пьяное "спасибо" за поддержку.
А когда ты ждал её от них - говорили "Иди к чёрту со своим нытьём".
Искренне радовался их удачам - они снисходительно похлопывали по плечу, хохоча.
И в один момент мне всё это надоело. Надоело безответно и сильно любить. Надоело прощать.
Надоело понимать, даже пытаться понять. Надоело верить.

Когда я ловлю себя на мысли что живой человек становится в моих глазах лишь объектом применения моих знаний и профессиональных навыков, добытых с трудом, потом и кровью, ценой бессонницы, боли - мне страшно.
Когда я понимаю что это вы сделали меня таким - мне смешно. И я говорю вам спасибо за то что научили меня безразличию к чужим чувствам. Научили оградиться скорлупой и не пропускать в себя ничего. Не верить. Не привязываться. Жить.

---

Просто ненависть

БОМЖ. Лежал, мёрз на улице, стонал. Заходил в магазин погреться. Приехали. Охранник проводил нас в подсобку, куда затащил этого бедолагу. Сидит на лестнице, у батареи. Грязный, вонючий.
- Как зовут? - спрашивает врач.
- Толя
- Ну и чего мы, Анатолий, шляемся по улицам. Где живешь?
- Алапаевск! Дом сгорел, брат в дом не пустил... Доктор, а как вас зовут?
- Вадим Евгеньевич.
- А тебя?
- Вячеслав Андреевич.

- Ну что, заберёте? - спрашивет охранник с надеждой,- ему же идти некуда...
- Бля... заберём. Слышишь? Есть два варианта. Либо ты сейчас тут отогреешься и пойдешь дальше, либо мы тебя в больницу, в бомжатник. Понял?
- В больницу.

А не такой он уж и "неподвижный, парализованный" оказался. бодренько так вскочил в машину, уселся на носилки. Улыбнулся. Поехали. Пишу сопроводок и вижу как он вальяжно, улыбаясь, закидывает свои грязные ноги на скамейку для сопровождающих, размазывая по ней грязь.
- Ты что делаешь?! Ну-ка ноги убрал со скамейки!
- Пошёл нахуй!
Это он мне. Сука. Тварь.
- Не понял...
- Я сказал пошёл нахуй!
и демонстративно проводит ботинком по скамейке. Всё. Взяли - не отвертитесь!.
- Ты что делаешь?
Мой голос больше напоминает шипение.
- А чо?
Как только бомжара чувствует слабость (а под слабостью оно подразумевает любой порыв человечности) - оно начинает наглеть. Не, дружище, я вашу породу изучил хорошо. Вы из меня, гады, все жилы вытянули пока я горбатился в неврологии.
- Молчи. Ей-богу, молчи.
- А чё ты мне сделаешь? Ахахахррр...
- А ничего... мы уже приехали. Но...
- Э... ААА!!!

Хватаю это говно за шкварник, одним рывком открываю дверь. Выволакиваю на улицу, в снег. Мордой.
- А ну быстро, блядь, сказал, быстро!
- Пошёеееололлл нахуй!
- Слышь, ты сучара! Мы тебя, говно такое, пожалели, взяли, отвезли в больницу чтоб ты не замёрз, а ты вот так нас благодаришь?!
- Да выкинули бы лучше, нахер вы мне нужны, хуеееесоооссыыы!
- Хуесосы? Иди давай в комнату и спи, козлина!
- Я не козёл! Слышь, за базар ответишь
- Нужен ты мне очень. Я не блатное говно вроде тебя, чтобы за "базар отвечать" - передразниваю скота.

И он, довольный, идёт в тёплый бомжатник чтобы отоспаться, а на следующий день корчить из себя несчастного с одной целью. Переночевать в больнице.

---

Про женские сумки.

Женские сумки, говорите? Бездонная пропасть? Пришёл на смену, открываю шкаф, достаю форму. Шарюсь в карманах:
пять лент экг,
две ампулы физраствора,
ножницы,
клей-карандаш (2шт)
несколько запоротых "сопроводков",
карта вызова старого образца (на которой я себе нарисовал порядок наложения электродов кардиографа),
блокнот,
две пачки сигарет,
четыре зажигалки,
три шариковых ручки,
флакон перекиси водорода,
флакон валокордина,
немеряно спиртовых салфеток,
несколько пар перчаток,
бинты...

---

Новый год. Счастье. Авто.

На замёрзшем стекле нашей газели кто-то, в предыдущую смену, вывел: "Доедем". Я улыбаюсь и приписываю пальцем восклицательный знак. Доедем! Обязательно доедем. Сегодня 31 декабря и я счастлив. Два часа назад, смущаясь и краснея, я сказал всё. Сбивчиво, может быть не так как хотел, но сказал. Я - самый счастливый человек на свете. Потому что ответом было "да".

Вернулись на подстанцию ближе к полуночи. Почти все в сборе. Шум, смех, в курилке повис сизый туман табачного дыма. Тут и там мелькают синие и зелёные куртки с люминесцентыми полосами. Некоторые украшены дождиком и мишурой. В курилку входит доктор В.
- Народ, слушайте, сейчас такую хохму расскажу! Андрюха, стой!
- Сань, я только карточки сдам!
- Да нахер эти карточки! Иди сюда! Такое дело...
Я прикуриваю, ещё немного снижая видимость в помещении, и слушаю.
- Приезжаем на вызов с поводом "потерял сознание". На кровати лежит дедуля. Блееедный такой и мокрый. И бабка плачет. Спрашиваю, мол, что случилось, бабуля? "Да вот, дед, мой, дурак старый, хирлянду на ёлочке починить решил. Взялся за два провода и говорит: включай в розетку. Я ему отвечаю что там ток, а он у меня упрямый... ну я и включила. Поворачиваюсь, а его всего трясёт!"
Курилка взрывается хохотом.
- И что с дедом?
- Да ничего, я его положил на кровать, он отвернулся к стенке. Я его спрашиваю как себя чувствует, а он тихо так отвечает: "Спасибо, сынки, всё нормально, только вот меня только-что 220 вольт переебало..."
Все смеются, давясь сигаретным дымом. Чего только не услышишь от бывалых сотрудников.

- Водилу знаешь нашего, Володьку? Едем мы как-то с вызова на ночную заправку(1), а на Свердлова бляди клиентов караулят. Одна машина около них остановилась, вторая. И вдруг Вовка резко выворачивает вправо и встаёт аккурат напротив девок. Взял в руки матюгальник, прокашлялся, и серьёзным таким голосом говорит на всю улицу: "Девушки, не толпимся, встаём в очередь на медосмотр!" Проститутки шарахнулись сначала в стороны от неожиданности, потом хохотали, махали вслед.
- Ну даёт!

Обычно я очень сдержано веду себя на вызовах, чтобы там не было. Хамят? Да сам ты иди нахуй, я туда не пойду, там неинтересно. Что-то из ряда вон выходящее, смешное? Аккуратно отворачиваюсь и смеюсь в кулак. Но не сдержался. Приехали на вызов к девушке девятнадцати лет, "бывшей уже полгода как" винтовой наркоманке. Температура 39,8, распухшее, красное плечо. Пока пишу карточки, мне как-то не до того о чём с ней говорит фельдшер. Что-то там инъекция, какие-то капли. Согласна ехать в больницу. Начинаю писать сопроводок. Поворачиваюсь к фельдшеру.
- Что писать в "обстоятельствах несчастного случая"?
- М... пиши: "Три дня назад инъекция глазных капель подкожно".
Роняю папку с бумагами на пол и она приземляется примерно в то же место, где уже лежит моя нижняя челюсть.
- Чеееегоооо?!
- Ну, вот так. Инъекция глазных капель подкожно. Наркоманы, мозгов же нет. Думала раз ширево лучше действует при инъекционном введении в организм, то и с лекарством для глаз это прокатит. Даже если это капли...


Уже 23:55. Праздничный стол, куча еды, шампанское. По телевизору играет стандартная "Осталось пять минут".
- Ну давайте, открывайте, быстрее, сейчас говорить начнёт!
- Да что он там может сказать-то интересного, ахахаха!
Одна за другой вылетают пробки из бутылок с шампанским. Нам - можно. Водители сидят трезвые и немного грустные. Им до утра нельзя ни капли, даже чисто символически, как нам.
Пробили куранты. Поздравления, смех, звон бокалов, Две ложки салата и кусок заливного. Не прошло и двух минут нового года как голос диспетчера по селектору(2) прогремел на всю подстанцию:
- Бригады восемьдесят, семьдесят девять, восемьдесят два, восемьдесят четыре, восемьдесят семь на вызов! Восемь ноль, семь девять, восемь два, восемь четыре, восемь семь - вызов!
Эх... посидели. Маша, фельдшер педиатрической бригады, поднимает бокал.
- Да чтоб вы все...
Повисла тишина. Маша вздыхает.
- Да чтоб вы все, сволочи... выздоровели!!!
Всё приходит в движение, никак не напоминающее праздничную суету. Все хватают небрежно сваленные в угол комнаты куртки, я бегу за квитком вызова, заполняю карточку под гомон коллег.
- Не, ну еб жеш твою мать! Температура 37,2! Двадцать пять лет парню!
- Хех, а у нас "лежит без сознания у клуба"...
- В ментовку поедем, кого-то избили. Нашли время для драк!

Едем на вызов. Фельдшер, шаря по карманам, немеет лицом.
- Оппаньки... Я, кажется, не свою куртку взял. У меня же там рапорт, катетеры... ох...

Мне плевать на его рассуждения о куртках. Я, нахохлившись, примерзая к сидению в холодной газели, дрожащей рукой набираю СМС и готовлюсь отправить на заветный номер. "Мысли о тебе согревают меня этой ночью".
Отправлять? Не отправлять? Нет, как-то глупо звучит. Надо по-другому. Нет, лучше так. Другое в голову не идёт, а думать вредно. Мысли - порой самый главный враг чувств.
Всё дежурство прошло без сна. Раза два мы приезжали, валясь с ног от усталости, на пустую станцию, подходили к столу, выпивали треть стакана шампанского и тут же, гонимые селектором, ехали на следующий вызов.
Домой я пришёл разбитый, но чертовски счастливый. Все мысли только о вчерашнем вечере. Она сегодня дежурит. Она, такая маленькая, хрупкая, застенчивая, милая, будет сутки стоять в операционной, по локоть в крови идиотов, неудачно отметивших новый год.

Обнимаю за плечи. Смотрю в глаза. Такая робкая, милая, хочется вот так обнять и никогда не отпускать.
- Мне так хорошо с тобой. Ты...
- Слава.
- Что?
- Ты знаешь, я хотела тебе сказать...
Отводит глаза в сторону. Молчит.
- Что?
Холодок пробежал по спине.
- Я... Я поторопилась с ответом, тогда. Уж лучше сразу сказать, чем потом всё... понимаешь?
- Понимаю.
Говорю как-то автоматически. Как-будто по заученному сценарию.
- Ну, вот так...

Я сказал что всё понимаю. Неловко как-то, отрывками пытался спросить "почему?". Она отвечала что потом бы было хуже, ей не нужно любви, она такая, она, бывает, отталкивает тех кто ей дорог. Всё во мне горело, металось, рушилось. Я просто обнял её и ушёл. И напился. Лучшие средства от боли - работа и алкоголь. А работы было очень много. Спасает.

Мы освободились с вызова. Девушке, кассирше, стало плохо в клубе. Ещё бы. Не курит, не пьёт, работает в заведении, где вечно накурено, где толпится пьяное быдло, которое встретило доктора и меня криками "ОООоуууээ! Смаааариии!!! Скооораяяя! А спиииирта ееесть? Ыхыхыхыгагыгыгы!". Полечили, наказали менеджеру дать девушке выходных, ибо это не дело, надо всё-таки совесть иметь. Выходим, садимся в машину. Бензина почти нет, запрашиваем по рации заправку автомобиля. Тут недалеко.

Расслабляюсь в разодранном кресле санитарной газели и начинаю думать. Зря. В такое время, в предутренние часы - приходят самые неприятные мысли. И о ней - тоже. Водитель включает маяки и сирену, чтобы развернуться, вот встаёт встречная полоса, чтобы пропустить нас. Хм, как неожиданно.

Я взялся за переборку, закрыл глаза и...

Удар.
Грохот.
Скрежет.
Меня кинуло куда-то к окну боковой двери. Хорошо что держался.
Пытаюсь зачем-то схватить укладку с растворами.
Скрип рессор.
Грохот.
Тишина. Голос врача: "Бля. Приехали".
Выходим из машины. Смотрим. У девятки крыло в хлам. Здороваемся с её водителем. Вадик зовут.
- Вадик, ну ты что, маяки не видел?
- Так я думал вы просто стоите...
- Ээээх... Ты то нормально, не ударился, ниче?
- Нет, нормально.

Курим. Ждём ГАИ и коллег, которые нас заберут вместе с оборудованием.
Я складываю поближе к выходу укладки: реанимационную, родовую, промывную и прочие чемоданы. Пересчитываю. И думаю.
А если бы он ехал быстрее и угол удара был бы не такой как сейчас, вскользь? А если бы лоб в лоб? Вздрогнул, вспомнив что было не так давно с бригадой другой подстанции. Двое пробили лобовое стекло головой. Если бы на тот вызов взяли с собой санитарку, она стопроцентно бы сидела в салоне - её бы убило сорвавшимися с лафета носилками, которые пробили переборку в кабину.
- Вадим Евгеньевич, может, ещё покурим?
- Нет, ты иди, я пока попишу.
Выхожу. Думаю, курю.
Я пошло оно всё к чёртовой матери.
Живём один раз.
Другого не будет.
Пошла ты...
Куда-нибудь.
Давлю берцем окурок, пинаю осколок нашего бампера и иду в салон. Всё будет хорошо.

(1) Заправка - те 30 минут, которые дважды в сутки дают бригаде на заправку ящика медикаментами, которые израсходовали. И написание кучи документации. В итоге на "покушать" и сходить в туалет" остаётся минут десять, если не меньше.
(2) Селектор - по нему диспетчер на всю подстанцию объявляет какой бригаде дан вызов.

---

Смерть не бывает красивой.

Смерть всегда отвратительна. Человек в гробу, когда с ним прощается родня в ритуальном зале - не такой как в момент последнего вздоха.

Полуоткрытый рот, по велению последних импульсов дыхательного центра жадно глотающий воздух. Впавшие глаза, смотрящие в пустоту. А потом всё. Дыхание слабеет, вот единичные вздохи. Преагония, агония. Остановка. И вот глаза, смотревшие вдаль хоть как-то осмысленно - затухают. Мутнеют. Быстро высыхает роговица.

Связываешь ноги и руки куском бинта. Накрываешь простынёй. Через полчаса приедут двое мрачных, молчаливых, втрое меня шире ребят и аккуратно положат её на гремящую колёсами каталку.

Ночь. Тишина. Я сижу около диспетчерской и смотрю на коды МКБ*. Дверь открывается и входит бригада, впустив за собой морозный воздух. Фельдшер молча выкладывает на стол несколько метров ленты ЭКГ, на которой прямая линия. И уходит. Врач, обычно приветливый и весёлый, кладёт голову на руки, вздыхает и шепчет: "Если бы только был деф**. Возможно бы спасли, возможно."

Тепло аккуратной квартиры. Мы в ней только для того чтобы сказать "да, она умерла". Онкология. Десять лет борьбы и всё. Плач, крики "может быть что-то ещё можно сделаааать?!". Нет, ничего нельзя. Розовая лента ЭКГ ползёт из кардиографа, показывая линию. Прямую. Родня уводит внучку в другую комнату. Доктор, заполняя карточку и дозваниваясь в милицию, жестом показывает мне накапать валокордин. Когда и 70 капель не успокоили, врач кивает:
- Оставь им флакон, спишем на кого-нибудь. Здравствуйте, это милиция? Это скорая. У нас смерть до прибытия бригады...

Умершие запоминаются надолго. Они приходят во сне. Они смотрят тебе в глаза. Ты просыпаешься, задыхаясь, в поту. Но быстро успокаиваешься. Они смотрели на тебя спокойно, без обвинения. Ты всё делал правильно.
- Ну нахуй. Так и свихнуться можно. Куда ночь туда и сон...

* МКБ - международный классификатор болезней. Десятого пересмотра.
** Деф - Дефибриллятор.

---

Скорая помощь.

Воскресенье. Семь часов утра. Город заканчивает кутить, пить, бить друг друга в пьяном кураже. Над городом встаёт уже холодное солнце, не греющее, а просто отражающееся миллионом брызг на мокром асфальте. Кто-то в этот момент сладко спит, кто-то, пошатываясь, возвращается домой. Мы не спим. Мы стоим втроём в квартире, один на один с желудочно-кишечным кровотечением у несчастного деда. Давление 60/40. Венозный доступ, настойчивые просьбы фельдшера найти мужчин в подъезде для переноски, заряженная система с кровозамещающим раствором, долгий и мучительный спуск по лестнице, дорога в больницу под вой сирены, мелькающие в окнах пробуждающегося города синие проблесковые маяки. Доставлен живым, с хорошим давлением, взят на операционный стол сразу. Жив.

Вам знаком звук закипающего чайника? Глупый вопрос, но именно этот характерный и страшный звук мы услышали, что называется, "с порога". Бабушка с тремя инфарктами в анамнезе. Очередной инфаркт, да ещё и осложнённый отёком лёгких. Дальше всё на автомате:
- ЭКГ!
- Делаю.
Закрепляю присоски электродов на груди, дожидаюсь пока кардиограф покажет пульс и снимаю плёнку. Даже мне, очень поверхностно знакомому с интерпретацией плёнок ЭКГ, сразу видны очень нехорошие признаки.
- Фуросемид, четыре ампулы, на физрастворе, быстро! - командует старший бригады.
- Заряжай банку! - он же, но уже мне.
- Готово.
- Зарядил.
- Катетер двадцать второй, жгут, спиртовки.
Фельдшер входит в вену, я тут же подсоединяю систему. Закрепляю пакет булавками на ковре, прибитом к стенке. Спасибо тебе, пережиток советских времён!
- Фуросемид набрали?
Второй фельдшер уже стоит наготове с шприцем.
-На, нитроглицерин. Набирай и в банку! Капать крайне медленно!
Как-то слишком послушно ампула поддаётся и я уже впускаю набранное лекарство в специальный порт-трубочку пакета с физраствором. Колёсиком регулирую скорость. Капля в четыре секунды. Нормально, медленно.
- Сатурацию измерь!
- Делаю.
Вынимаю из сумки с кардиографом пульсоксиметр, прищепка на палец, пик... пик... сатурация (насыщенность крови кислородом) 76%. Это плохо. Норма 95-98%.
Но уже через пять минут, когда специализированная кардиобригада мчалась к нам на помощь, сатурация была уже 85%
К приезду кардиологов бабушка была нами стабилизирована и доставлена спецбригадой в больницу.

А теперь главное.
Очень главное.
Самое важное.

Поступает вызов: "мужчина, 24 года, травма ноги". Приезжаем мы. Бригада скорой помощи. У которой есть целый оранжевый ящик, полный всяких серьёзных лекарств, нужных для спасения жизни, есть кислородная аппаратура, дефибриллятор и прочее. По приезду я хватаю довольно увесистые шины и тащу их в квартиру к больному, ибо "травма ноги" может быть и растяжением, и открытым переломом. И что мы видим?
Лежит на кровати чудо, мой ровесник, да ещё и в полтора раза шире меня, и жалуется на...
БОЛИТ ПАЛЬЧИК НА НОГЕ.
БОЛИТ. ПАЛЬЧИК. НА. НОГЕ.
БОЛИТ... блядь, ПАЛЬЧИК... блядь, НА НОГЕ....

Приезжаем на "плохо, болит живот". В квартире, представляющей из себя гадюшник, нас встречает толпа алкашей.
- Вооот, там эта, у него печень пиздец болит нах....
- Что случилось, где конкретно болит?
- Да вот... блядь... печень, сссукааа....
Бычки хрустят под ногами как и разбитое стекло от водочных и пивных бутылок. Ботинки прилипают к полу, издавая мерзкое чавканье.
- Где конкретно болит?
- Вот тут, бля, вот печень болит.
"Больной" красиво и зычно рыгает и тыкает грязным пальцем в область желудка.
- В школе учился? Хм... биологию пропустил всю? Тут не печень, вообще-то.
- А чо там?
Фельдшер пальпирует живот. Больной вяло ойкает и икает. Из соседней комнаты алкохаты раздаётся вопрошающий, хриплый вопль:
- А мне давление надо померить! Мне тоже плохо, блядь, хрррррр....

Дают вызов: "лежит без сознания в общественном месте". Приезжаем. Никого нет. Как это возможно? А вот так. Идёт кто-нибудь с работы и видит (в самом весёлом варианте просто видит из окна) лежащего на земле человека и вызывает нас. Чувствует что выполнил свой гражданский долг, "спас человека", прослезиться от ощущения того что он такой весь небезразличный к чужому горю. И уходит довольный собой. Как и алкаш, который проспался и так же поплёлся по своим делам.

И таких вызовов, а так же похожих на них - 90%. Так что не обижайтесь если мы приезжаем не через пять минут, когда ваша бабушка захлёбывается при инфаркте, ваш дедушка стремительно загружается (т.е. постепенно впадает в кому) при кровоизлиянии в мозг, кто-то лежит, еле дышащий и переломанный на дороге, скребя пальцами окровавленный асфальт. А в это время мы сидим у БОЛЬНОГО , блядь, ПАЛЬЧИКА, или смотрим на болящую печень, находящуюся почему-то в проекции желудка.

---

Я понял.

Не годами, как я считал, к этому приходят. Не годами. Нет больше трепета перед величественными, высеченными в вековом граните латинскими словами. Всё просто. Солюцио эуфиллини, солюцио стерофундини, шприцев "двадцаток" две штуки. Получите-распишитесь. Нет какого-то благоговения, как было в первый раз, перед белым халатом. Просто рабочая одежда. Иногда мятая. Лень гладить, да и некогда, тем более никто не требует на лекциях идеальной белизны и крахмального хруста. А в больнице достанешь, поморщишься, натянешь с мыслью "Щас разгладится".

Всего знать невозможно. С ужасом понимаешь это, боишься. Закрываешь глаза, представляешь ребёнка с лярингостенозом. Синеет, задыхается, "в дыхании участвует вспомогательная мускулатура". А делать что? Что, я спрашиваю, ты делать будешь?! Хватаешься за учебник, перечитываешь. Всё понятно и ясно. Чёткие алгоритмы. Вроде помню, слава богу. Медицинскому невидимому божеству. Асклепию, чтоли?... Педиатрия была год назад, уже всё забылось, кроме самого очевидного и основного. Хорошо знаешь то, с чем постоянно работаешь. Успокаиваешь себя этим. А если... А если вот так вот, неизвестно отчего, ребёнок... на твоих глазах... и ты один. Гонишь такие мысли к чёрту.

Бабулька, брошенная роднёй. Придут иногда, памперс кинут, и морща носик, сноха спросит: "А ей тут что-то вообще делают?". делают, моя милая,делают. Ещё как. Пирацетам капельно на физрастворе, тромбо АСС вечером и утром перорально. Только без вашего ухода это как мёртвому припарки. К сожалению (или к счастью для больного?), вскоре мёртвому. Мёртвой, если точнее. Но ты не беспокойся, дорогая моя вопрошающая, квартирка то давно переписана на вас.
Или вот. Приезжаем на "86 лет, задыхается". Старая квартира, обшарпанные стены, вонища страшная. Мочой, калом. Обставлена крайне бедно. На балконе заперта (слава тебе ещё один раз, невидимый медицинский бог) огромная бойцовская собака. Пока проверяю двери на предмет того что пёс действительно нас не потревожит, вляпываюсь в его дерьмо.
Старушка совсем хрупкая. Не стану описывать, сами представьте человека в таком возрасте, живущую одну. Кто бы сказал что она здорова. В отличии от писанных красавцев в боксёрских перчатках на фото. В количестве четырёх штук. Именно что штук, я не ошибся. Когда, вместе с соседкой, придерживая под руки, мы уводили старушку, я как-то невзначай кивнул на фотокарточку и спросил: "Внуки?". Да, они. Лет по 16-18, сильные, подтянутые. В глазах задор и вызов. Вас бы, блядь, спортсменов, сюда. Бабушку хотя бы до туалета провожать, в квартире порядок навести. За продуктами сходить. Увезли бабушку. Сама, жалобным таким, тонким голоском говорила "поеду, поеду в больницу, родные мои!". Лучше, если и умрёт, то на относительно чистой больничной койке, с питанием, хоть и скудным, три раза в день. А не в засранной собакой вонючей комнатушке, которая уже переписана на сына.

Понесло Остапа. К чему я это? Пылаю ли я праведным гневом, обвиняю, осуждаю ли? Нет. Какой от этого толк? Таких как она и они, эти самые "в количестве четырёх штук" - миллионы. А ещё жадных, пьяных, бесстыжих, опустившихся, несчастных, озлобленных, умирающих, брошенных.

Помню пафосную притчу о мальчике и морских звёздах. Пафосную потому что она зачитывалась выразительным голосом, на весь зал, под медленную, вышибающую слезу музыку на очередном цирковом представлении в честь чего-то там. Да, меня тронуло. Но только потом пришло понимание этой притчи. Без пафоса, блеска и прочей мишуры. Мы просто делаем работу. Тяжелую, неблагодарную, кровавую, по уши в человечьих отправлениях. Просто идём по берегу и бросаем морские звёзды в воду. Так надо.