Сыто по уши
Не годами, как я считал, к этому приходят. Не годами. Нет больше трепета перед величественными, высеченными в вековом граните латинскими словами. Всё просто. Солюцио эуфиллини, солюцио стерофундини, шприцев "двадцаток" две штуки. Получите-распишитесь. Нет какого-то благоговения, как было в первый раз, перед белым халатом. Просто рабочая одежда. Иногда мятая. Лень гладить, да и некогда, тем более никто не требует на лекциях идеальной белизны и крахмального хруста. А в больнице достанешь, поморщишься, натянешь с мыслью "Щас разгладится".
Всего знать невозможно. С ужасом понимаешь это, боишься. Закрываешь глаза, представляешь ребёнка с лярингостенозом. Синеет, задыхается, "в дыхании участвует вспомогательная мускулатура". А делать что? Что, я спрашиваю, ты делать будешь?! Хватаешься за учебник, перечитываешь. Всё понятно и ясно. Чёткие алгоритмы. Вроде помню, слава богу. Медицинскому невидимому божеству. Асклепию, чтоли?... Педиатрия была год назад, уже всё забылось, кроме самого очевидного и основного. Хорошо знаешь то, с чем постоянно работаешь. Успокаиваешь себя этим. А если... А если вот так вот, неизвестно отчего, ребёнок... на твоих глазах... и ты один. Гонишь такие мысли к чёрту.
Бабулька, брошенная роднёй. Придут иногда, памперс кинут, и морща носик, сноха спросит: "А ей тут что-то вообще делают?". делают, моя милая,делают. Ещё как. Пирацетам капельно на физрастворе, тромбо АСС вечером и утром перорально. Только без вашего ухода это как мёртвому припарки. К сожалению (или к счастью для больного?), вскоре мёртвому. Мёртвой, если точнее. Но ты не беспокойся, дорогая моя вопрошающая, квартирка то давно переписана на вас.
Или вот. Приезжаем на "86 лет, задыхается". Старая квартира, обшарпанные стены, вонища страшная. Мочой, калом. Обставлена крайне бедно. На балконе заперта (слава тебе ещё один раз, невидимый медицинский бог) огромная бойцовская собака. Пока проверяю двери на предмет того что пёс действительно нас не потревожит, вляпываюсь в его дерьмо.
Старушка совсем хрупкая. Не стану описывать, сами представьте человека в таком возрасте, живущую одну. Кто бы сказал что она здорова. В отличии от писанных красавцев в боксёрских перчатках на фото. В количестве четырёх штук. Именно что штук, я не ошибся. Когда, вместе с соседкой, придерживая под руки, мы уводили старушку, я как-то невзначай кивнул на фотокарточку и спросил: "Внуки?". Да, они. Лет по 16-18, сильные, подтянутые. В глазах задор и вызов. Вас бы, блядь, спортсменов, сюда. Бабушку хотя бы до туалета провожать, в квартире порядок навести. За продуктами сходить. Увезли бабушку. Сама, жалобным таким, тонким голоском говорила "поеду, поеду в больницу, родные мои!". Лучше, если и умрёт, то на относительно чистой больничной койке, с питанием, хоть и скудным, три раза в день. А не в засранной собакой вонючей комнатушке, которая уже переписана на сына.
Понесло Остапа. К чему я это? Пылаю ли я праведным гневом, обвиняю, осуждаю ли? Нет. Какой от этого толк? Таких как она и они, эти самые "в количестве четырёх штук" - миллионы. А ещё жадных, пьяных, бесстыжих, опустившихся, несчастных, озлобленных, умирающих, брошенных.
Помню пафосную притчу о мальчике и морских звёздах. Пафосную потому что она зачитывалась выразительным голосом, на весь зал, под медленную, вышибающую слезу музыку на очередном цирковом представлении в честь чего-то там. Да, меня тронуло. Но только потом пришло понимание этой притчи. Без пафоса, блеска и прочей мишуры. Мы просто делаем работу. Тяжелую, неблагодарную, кровавую, по уши в человечьих отправлениях. Просто идём по берегу и бросаем морские звёзды в воду. Так надо.
Всего знать невозможно. С ужасом понимаешь это, боишься. Закрываешь глаза, представляешь ребёнка с лярингостенозом. Синеет, задыхается, "в дыхании участвует вспомогательная мускулатура". А делать что? Что, я спрашиваю, ты делать будешь?! Хватаешься за учебник, перечитываешь. Всё понятно и ясно. Чёткие алгоритмы. Вроде помню, слава богу. Медицинскому невидимому божеству. Асклепию, чтоли?... Педиатрия была год назад, уже всё забылось, кроме самого очевидного и основного. Хорошо знаешь то, с чем постоянно работаешь. Успокаиваешь себя этим. А если... А если вот так вот, неизвестно отчего, ребёнок... на твоих глазах... и ты один. Гонишь такие мысли к чёрту.
Бабулька, брошенная роднёй. Придут иногда, памперс кинут, и морща носик, сноха спросит: "А ей тут что-то вообще делают?". делают, моя милая,делают. Ещё как. Пирацетам капельно на физрастворе, тромбо АСС вечером и утром перорально. Только без вашего ухода это как мёртвому припарки. К сожалению (или к счастью для больного?), вскоре мёртвому. Мёртвой, если точнее. Но ты не беспокойся, дорогая моя вопрошающая, квартирка то давно переписана на вас.
Или вот. Приезжаем на "86 лет, задыхается". Старая квартира, обшарпанные стены, вонища страшная. Мочой, калом. Обставлена крайне бедно. На балконе заперта (слава тебе ещё один раз, невидимый медицинский бог) огромная бойцовская собака. Пока проверяю двери на предмет того что пёс действительно нас не потревожит, вляпываюсь в его дерьмо.
Старушка совсем хрупкая. Не стану описывать, сами представьте человека в таком возрасте, живущую одну. Кто бы сказал что она здорова. В отличии от писанных красавцев в боксёрских перчатках на фото. В количестве четырёх штук. Именно что штук, я не ошибся. Когда, вместе с соседкой, придерживая под руки, мы уводили старушку, я как-то невзначай кивнул на фотокарточку и спросил: "Внуки?". Да, они. Лет по 16-18, сильные, подтянутые. В глазах задор и вызов. Вас бы, блядь, спортсменов, сюда. Бабушку хотя бы до туалета провожать, в квартире порядок навести. За продуктами сходить. Увезли бабушку. Сама, жалобным таким, тонким голоском говорила "поеду, поеду в больницу, родные мои!". Лучше, если и умрёт, то на относительно чистой больничной койке, с питанием, хоть и скудным, три раза в день. А не в засранной собакой вонючей комнатушке, которая уже переписана на сына.
Понесло Остапа. К чему я это? Пылаю ли я праведным гневом, обвиняю, осуждаю ли? Нет. Какой от этого толк? Таких как она и они, эти самые "в количестве четырёх штук" - миллионы. А ещё жадных, пьяных, бесстыжих, опустившихся, несчастных, озлобленных, умирающих, брошенных.
Помню пафосную притчу о мальчике и морских звёздах. Пафосную потому что она зачитывалась выразительным голосом, на весь зал, под медленную, вышибающую слезу музыку на очередном цирковом представлении в честь чего-то там. Да, меня тронуло. Но только потом пришло понимание этой притчи. Без пафоса, блеска и прочей мишуры. Мы просто делаем работу. Тяжелую, неблагодарную, кровавую, по уши в человечьих отправлениях. Просто идём по берегу и бросаем морские звёзды в воду. Так надо.